Эмир, 22 года, таскает коробки с дешёвыми наушниками в крохотном магазине электроники в районе Фатих. Отец — Али, бывший таксист — кашляет за ширмой в подсобке, где они спят на матрасах. По вечерам Лейла, соседка с третьего этажа, стучит в дверь: *"Опять лапшу? Я тебе долму принесла, мама наготовила"*. Она учит турецкую литературу в университете, но трижды в неделю моет полы в кафе у
Никита, механик из автосервиса за кольцевой, в пятницу вечером копался в двигателе «девятки», когда позвонила Настя. «Сколько можно? Опять в масле, как чёрт», — бросила она, не здороваясь. У них трещала стиралка, а в холодильнике — только банка солёных огурцов и пачка масла. Он пообещал завезти денег после ремонта, но вместо этого поехал к Санеку в гараж на окраине — там пахло сваркой и дешёвым
Каир, район Эль-Гиза. Молодой археолог Амир, сын торговца коврами с улицы Аль-Муиз, копается в архивах заброшенного склада возле мечети Ибн Тулуна. Находит потёртый дневник с координатами — 29°58′45″N, 31°08′03″E — прямо под левой лапой Сфинкса. «Халид, глянь — тут про шахту 1925 года», — бормочет он, пересыпая песок с фотокарточки, где его дед стоит с немецким экспедитором в фесках. Вечером у
Линь Сяо, 12 лет, разбирала коробки на чердаке бабушкиного дома в Шанхае, когда нашла потрёпанный фотоальбом. Под слоем пыли лежало письмо от матери, которую она не видела с пяти лет. «Почему она уехала?» — спросила Линь, показывая бабушке пожелтевший конверт. Старуха вздохнула, поправляя очки: «Говорила, что ищет облачный город из старых легенд… Обещала вернуться до твоего дня рождения». На
Ольга, 24 года, в красной вязаной кофте, перебирала ключи в подсобке гостиницы на окраине Екатеринбурга. Максим, инженер-недоучка с татуировкой ворона на запястье, чинил сломанный лифт, ворча: «Опять эти туристы из Питера залили шампанским панель». Вечерами они сдвигали стулья в холле, ели пельмени из ближайшего магазина «У Дмитрича», пока старый телевизор показывал заснеженные горы за окном. В
Ли Вэй, архитектор из Пекина, каждый вечер задерживался у ларька с лапшой на углу улицы Чанъань. Хозяйка ларька, Сяо Лин, в розовом фартуке с пятнами соевого соуса, бросала ему порцию удона, приговаривая: «Опять перерабатываешь? Желудок испортишь». Он ковырял палочками в миске, пока она ругалась с поставщиком овощей по телефону. Через месяц он помог переделать ей вывеску — старые иероглифы
Эйден Мерфи, младший инженер из Роторуа, обнаружил в заброшенной геотермальной станции дневник с координатами, выцарапанными на обложке. На третьей странице — детский рисунок волны, подписанный «К.О’Нил, 1979». Он сопоставил точки с картой Северного острова: линии пересеклись возле пещеры Ваитомо. В рюкзаке — фонарь с треснувшим стеклом, консервы и фотография отца в военной форме. «Ты опять полез
Артём, пятнадцать лет, каждое утро чистит сапоги от угольной пыли перед входом в шахту №17. Отец, Игорь Васильевич, погиб здесь два года назад — обвал в южном тоннеле. Теперь парень таскает вагонетки с породой, а по вечерам рисует углём на обороте старых накладных: заброшенные вагоны, лицо матери до её отъезда в Томск. «Хватит марать бумагу, — шипит дядя Коля, мастер участка, — или в ствол
Айдар, в потёртой куртке с выгоревшими на солнце рукавами, каждое утро тащил ящики с сазаном в порту Актау. Его друг Ерлан, обмотав шею чёрным шарфом, смеялся: «Ты так и сгниешь здесь, пока твоё море воняет мазутом». По вечерам Айдар чинил дедову лодку «Жарқын» — краска слезала хлопьями, оставляя ржавые подтёки. В углу комнаты бабушка разбирала сети, бормоча про шторм 89-го, когда волны выбросили
Ли Сяохуэй, младший архитектор из Нанкина, три года рисует чертежи для однотипных жилых комплексов в Шанхае. Его соседка по общежитию, Ван Фан, продавщица в круглосуточном магазине у метро Лоучанлу, каждое утро напоминает: «Сяохуэй, опять забыл пакет с маньтоу на подоконнике. Муравьи уже дорожку протоптали». В четверг, после задержки зарплаты, он получает смс от матери: «Отец упал с лесов на
В трущобах возле химического завода в Бхопале живет Арджун, 32-летний инженер, чья куртка всегда пахнет серой. Он чинит насосы в цеху №7, где вентиляция сломана еще с прошлого муссона. Дома жена Мина стирает сари в тазу с трещиной, а их дочь Прия собирает фантики от леденцов, которые Арджун приносит с ночной смены. "Опять клапаны стучат, как проклятые", — говорит Рави, его напарник,
Доктор в потрёпанном пиджаке тащит Донну через переулок за пекарней в Лондоне, где пахнет жжёным маслом. «Ты опять забыла, как работают временные вихри?» — бормочет он, наступая на разбитый гравитационный компас. Донна, жуя пирог с изюмом, тычет пальцем в мерцающий портал над мусорными баками: «Там же лицо моего деда! И почему оно зелёное?» Внезапно их затягивает внутрь — оказываются на
