Цзян Цзыя, седой стратег в потрепанных доспехах, пробирается через выжженные поля уезда Чэньтан. Его спутник — подросток Не Чжа с пиками за спиной — ловит ящерицу для ужина, пока Цзян изучает треснувший свиток: *«Печать Лунных Врат спрятана под алтарем храма Чжоу... но вход охраняют кости предков»*. В соседней деревне крестьяне в рваных халатах копают колодец, проклиная засуху. Старуха шепчет,
Милош, водитель из Белграда, закурил сигарету в гараже, заваленном запчастями от старого «Мерседеса». На столе рядом — потрёпанная карта Балкан с пометкой красным маркером: «Нови-Сад → Загреб». По рации трещит голос Анте, хорвата в замасленной куртке: *«Сцепление гудит, как моя тёща. Остановишься у Славонски-Брода — посмотрю»*. Милош хрипло ответил: *«Там полицейский пост. Меняю маршрут через
В старом районе Салвадора, на улицах, где трескается краска на колониальных домах, студент-философ Жоао Коррейя подрабатывает в пекарне дяди. Однажды, разбирая коробки с мукой, он находит потрепанный блокнот с записями на смеси португальского и древнегреческого. "Темперируй дрожжи как Сократ... что за бред?" — бормочет он, переворачивая страницы. Его подруга Мария,
Майк Бекер, бывший продавец виниловых пластинок, клеит скотчем коробку с первыми прототипами фигурок в гараже своего дома в Сиэтле. Его жена Лиза, перебирая на кухне счета, замечает: «Ты хоть спишь иногда? Клиенты из комик-шопа опять звонили — спрашивают, когда новые партии». Дизайнер Шон, в джинсах с потрепанными коленями, рисует эскиз Бэтмена с преувеличенно большой головой, споря с Майком:
Эйден Мёрфи, худой парень с вечно заляпанной краской курткой, разгружал ящики с пивом в пабе *The Rusty Anchor*. За стойкой Сиобанн О’Нил, рыжая, с обветренными от атлантических ветров щеками, ворчала: «Ты опять воняешь скипидаром. Опять эти твои бабочки на стенах портишь?» Он бурчал в ответ, вытирая ладони о джинсы: «Не бабочки, моль. И это не порча — арт-проект для галереи в Корке». По вечерам
Люк Моро, 27-летний курьер из Марселя, приезжает в Париж после смерти бабушки, чтобы разобрать её квартиру на улице Монторгей. В ящике комода с заедающими роликами он находит пачку писем 1943 года, адресованных незнакомому мужчине по имени Анри. В верхнем углу — пятно от вишнёвого варенья, которое Люк помнит с детства. *«Если ты это читаешь, я уже не в IV округе. Ищи вокзал Шато-д’О»*, —
Джоб Мерфи, водитель грузовика из Кливленда, каждое утро заваривает кофе в треснувшей кружке с надписью «Лучший папа», пока жена Лора собирает сына-первоклашку в школу. На складе «ГринСтар», где он разгружает ящики с замороженной рыбой, начальник Тед вечно кричит: «Мерфи, ты опять воняешь, как рыбный рынок!» Джоб молча кивает, пряча в карман обрывок квитанции за просроченный кредит на ремонт
Джейкоб Морроу, 34 года, мясник на полуразрушенной скотобойне в промышленной зоне Детройта, каждую пятницу замечал в тушах свёртки с биометрическими чипами. «Опять этот мусор, — бормотал он, выковыривая окровавленный пластик из свиного ребра, — кто их засовывает, призраки?» В подсобке, заваленной коробками с замороженными почками, он наткнулся на записку: *«Канал 9, 3:15 ночи. Не включай свет»*.
В старом порту Антверпена шестнадцатилетний Витс тайком перебирает ящики с импортным табаком. Его сестра Маартен, в растянутом свитере с капюшоном, караулит у причала, жуя леденец на палочке. «Там патруль, слезай быстрее», — шипит она, когда фонарь маячит за контейнерами. Они прячут добычу в рюкзак с выгоревшим логотипом пивной фабрики, протискиваются через дыру в заборе — маршрут, знакомый с
В Санкт-Петербурге, в хрущёвке на проспекте Просвещения, 17-летний Лёха Королёв каждое утро протирал пыль с дедовского фортепиано «Красный октябрь», пока мать кричала из кухни: «Опоздаешь в колледж!» Он прятал в карман куртки потрёпанную нотную тетрадь с мелодиями, которые сочинял ночью под гул холодильника. В электричке до «Василеостровской» Лёха подслушал разговор двух студентов консерватории о
Эмир, худощавый парень в потёртой кожанке, каждое утро пробирался через узкие переулки Чамлыджа к лавке старика Хасана. Тот чинил чайники, ворча: *"Опоздал на десять минут. Чай остыл"*. В ящике под прилавком Эмир находил свёртки — то лекарства для соседки Айше, чей сын болел астмой, то запрещённые листовки против сноса домов. На стене висела карта района с красными крестами — отметки
Лукас, французский биолог с потрескавшимися от холода губами, каждое утро пробирается по заснеженным скалам к заливу Диско, чтобы записывать в потрёпанный блокнот поведение тюленей. Его соседка по домику-контейнеру, Эмили, метеоролог из Марселя, часами сидит за экраном ноутбука, сверяя графики температуры. «Сегодня минус десять, а вчера было минус пятнадцать, — бормочет она, наливая растворимый