Старик и девочка (2021)

Марчелло, седой вор-одиночка с артритом в правой руке, столкнулся с Аньезе, пятнадцатилетней бродяжкой, на рынке Кампо-деи-Фьори. Она выхватила кошелек у туристки в соломенной шляпе, но он перехватил добычу, прижав её к стене ларька с оливками. «Твои пальцы медленные, как улитки», — процедила Аньезе, пытаясь укусить его за запястье. Он жил в квартире над пекарней на Виа-дель-Морто, где запах горячего хлеба смешивался с плесенью от протекающей крыши. Она ночевала в разбитом фургоне у Тибра, грелась огнем из старых газет, жевала краденые яблоки. Через три дня он нашёл её спящей под своим окном, завернутой в рекламный баннер казино.

Они начали с краж телефонов у пьяных студентов в Трастевере. «Смотри на браслеты, а не на лица», — бормотал Марчелло, поправляя кепку, пока Аньезе втискивалась в толпу у бара «Ди Фьоре». Однажды она притащила в его квартиру щенка с перебитой лапой. «Где взяла?» — «У мясника на Виа-Аппиа. Он хотел его утопить». Когда банда из квартала Сан-Лоренцо потребовала с них 30% за «работу» на своей территории, Марчелло выбил зубы главарю железным прутом от старой кровати. В финале они прятались в подвале церкви Сант-Андреа-делла-Валле от полицейских с собаками. «Ты ошибся с замком», — шептала Аньезе, перевязывая ему порез на виске тряпкой, пропитанной вином. Он достал смятое фото своей умершей дочери: «Завтра купим тебе ботинки. Настоящие».