Саломея (1953)

Элинор Меррик, медсестра в госпитале Св. Луки в Нью-Йорке, каждое утро протирала рамы окон спиртом, пока доктор Харрис ворчал о нехватке бинтов. Запах антисептика смешивался с ароматом ее сигарет «Lucky Strike», которые она курила в подсобке после смены. В пятницу, когда лифт сломался, ей пришлось тащить коробку с ампулами на четвертый этаж. Там она услышала, как санитар Джозеф шептался по телефону: «Они нашли следы в Бруклине… Нужно убрать конверты до понедельника». Элинор притворилась, что не заметила, но вечером в её почтовом ящике лежала записка: «Не проверяй палату 307».

На следующий день в кафе «Марсель» за углом от госпиталя Элинор столкнулась с пианистом Лео, который каждую ночь играл в подпольном клубе на 52-й улице. Он перебирал клавиши мокрыми пальцами, жалуясь, что у рояля западает педаль. «Твоя подруга Лора… Она спрашивала про тебя вчера», — бросил он, вытирая очки. Лора, которая исчезла месяц назад, оказалась в палате 307 — без сознания, с ожогами на левой руке. Когда Элинор попыталась ввести адреналин, в кармане халата нашла ключ от склада в порту. Доктор Харрис, обычно спокойный, вдруг вырвал шприц: «Ты не должна была это видеть». За дверью послышался скрип каталки — Джозеф громко насвистывал «Blue Moon».