Под каменным небом (1974)

Эйнар, коренастый норвежец в выцветшей куртке, чинил сети на причале возле Тромсё, когда заметил дым на горизонте. Его сосед Иван, моряк из Мурманска, курил «Беломор» у старого склада, брошенного после войны. «Опять ваши траулеры за границу лезут?» — спросил Иван, тыча пальцем в сторону дыма. Эйнар бросил деревянную иглу, провел рукой по щетине: «Не наши. Смотри, киль перекошен — похоже на шторм у Новой Земли». Они молча наблюдали, как судно медленно тонуло, волны выбрасывали на берег ящики с маркировкой «Архангельск, 1968». В одном нашли пересохшие чернила, карту с отметками возле заброшенной метеостанции.

На метеостанции, где раньше жила советская исследовательница Лидия, теперь гнездились чайки. Эйнар нашел ее дневник под проржавевшей койкой: «17 марта. Шум в шахте — не ветер. Кости?». Иван, разбирая записи, узнал почерк отца, пропавшего в 50-х. «Он писал про штольни, про какие-то образцы... — Иван развернул синюю кальку, — Здесь, под мысом Желания. Твои квоты, мои секреты — к черту. Идем?». Ночью, при свете керосиновой лампы, они спустились в шахту. Эйнар наступил на гильзу, Иван поднял обрывок флажка с серпом. «Не наше, — прошептал он, — Смотри, значок — якорь и молния. Это же...». Гул в тоннеле заглушил слова.