Рождественская песнь пошла не так (2017)

Эдди Скридж, актер средних лет с вечно нахмуренным лбом, репетирует роль Скруджа в театральной постановке. Его гримерка пахнет лаком для волос и старым деревом — треснутое зеркало отражает пачку сигарет «Benson & Hedges» и потрепанный сценарий с пометкой «Не менять реплики!». Во время перерыва к нему врывается Джейкоб Марли, его бывший партнер по закрывшемуся пабу «Золотой олень», обвешанный гирляндами вместо цепей. «Ты думаешь, это просто роль? — сипит он, тыча пальцем в программу спектакля. — Проверь счёт Люсиль. Она в больнице на Бейкер-стрит — наглоталась таблеток с твоим виски». Эдди смеётся, поправляя парик: «Хорошая реклама для спектакля. Пусть добавит драмы». Но вечером находит в кармане пальца Люсиль — смятую записку: «Ты даже не заметил, что я ушла».

Призрак Прошлого — Рэйчел в платье с кринолином — тащит его в пивную 80-х, где отец Эдди, воняющий портером, орёт на официантку: «Ещё пинту, а то сына в актёры отдам!». Призрак Настоящего, курьер Том в рваной куртке, ведёт Эдди в больничную палату — Люсиль спит под монотонный писк аппаратуры, её рука перевязана бинтом с пятнами йода. «Ты же обещал быть на утреннике у дочери, — бормочет она в полусне. — Она играла снежинку номер три». Последней появляется Харриет — медсестра морга, — показывает пустую часовню: «Ни цветов, ни гостей. Даже агент Кэтрин не пришла — ты ей задолжал за провальные гастроли». Эдди, дрожа, звонит дочери: «Привези маме её плюшевого медведя… Да, того, с оторванным ухом». Утром он отменяет контракт на бродвейскую версию, а в больнице Люсиль, разглядывая его немытые волосы и мятую рубашку, впервые за год берёт его за руку.