Сера и елей (1982)

Элис Мортон, 23 года, протирала станок на фабрике «Грэнем Индастриз», когда заметила потёртый фолиант в ящике с гайками. Обложка пахла ладаном, как в церкви св. Петра, где её брат Томас служил дьяконом. «Брось эту макулатуру, — хрипел старик Клайв, наливая чай в жестяную кружку. — Тут до войны рабочие сгорали за неделю — ни святыни, ни врачей». Элис проигнорировала: вечером, разбирая текст с лупами из библиотеки, она нашла схему — переплетение труб под фабрикой совпадало с узором на странице 47. За окном квартиры на Брик-лейн гудел поезд, а чернила на её руках светились слабым синим.

Томас, 30 лет, в рясе с заплаткой на локте, разбил кружку, увидев книгу. «Это ересь Гилберта Кемпа, — он тыкал в иллюстрацию с крылатыми существами у доменной печи. — Его сожгли в 1891-м за попытку воскресить жену». Элис молчала: вчера в тоннеле за угольным складом она услышала шёпот на валлийском — языке их покойной матери. После ссоры Томас ушёл исповедовать мясника, чья дочь бредила «огненными ангелами» в котельной. Элис спустилась в подвал с фонарём и ножницами: разрезав паутину, она наткнулась на дверь с символами из книги. За ней хрипело что-то, пахнущее смолой и мятными леденцами. Колокола св. Петра пробили полночь — свет погас.