Во плоти (2019)

В пригороде Аделаиды, заросшем эвкалиптами, Лиам, 19-летний механик с татуировкой кенгуру на запястье, ковыряется в двигателе старого Holden Commodore. Замечает под капотом слизь с мерцающим оттенком. «Чего за херня?» — бормочет он, тыча гаечным ключом в желеобразную массу. Вечером, за пивом в пабе «Southern Cross», показывает фото Элле, своей соседке-медсестре. «Похоже на грибок из пробирки», — она щурится, перелистывая учебник по биологии. На следующий день слизь исчезает, а из канализационных люков на Elizabeth Street выползают полупрозрачные твари, похожие на помесь скорпиона и медузы. Лиам, застряв в пробке на Port Road, видит, как одно существо пробивает стекло грузовика — водитель кричит, обмотав рукав окровавленной фланелью.

Элла в это время дежурит в Royal Adelaide Hospital, куда свозят первых пострадавших. «У 34-го температура 41, но лейкоциты в норме… Это не инфекция», — диктует она медбрату, пока мониторы пищат в ритме техно из приемного отделения. Ее младший брат Джек, разносчик пицц, баррикадируется в их обшарпанной квартире в Norwood, заряжая дедовский дробовик: «Если эти твари сунутся ко мне в дверь, я им устрою барбекю». Лиам, раздобыв ключи от заброшенной лаборатории CSIRO, находит записи о эксперименте с биолюминесценцией. «Они реагируют на звук, — кричит он Элле по рации, объезжая горящий мусоровоз на Main North Road. — Включай громче свою проклятую диско-музыку!» В финале, пока Джек отстреливается у заправки OTR, Лиам и Элла выпускают низкочастотный импульс через колонки его машины — существа замирают, сворачиваясь в стеклянные коконы. «Теперь что, будем их доить?» — хрипит Джек, вытирая с лица копоть. Элла молчит, подбирая с асфальта осколок, мерцающий как опал.