Милли Ванилли (2023)

Марко, 23 года, в рваных джинсах и кожаной куртке, толкает дверь студии на окраине Лос-Анджелеса. Кондиционер гудит, но не холодит — пот течёт по спине звукоинженера Рика, который жуёт бублик с крем-сыром. «Ты хоть слова запомнил?» — бросает Лиза, поправляя кислотно-розовые волосы. Она сидит на стуле с отклеенной обивкой, рисует стрелки перед треснувшим зеркалом. Джеральд, их менеджер с сигарой в зубах, суёт Марко листок: «Говоришь тут, пока плёнка крутится. Ни звука своего — только губы». В углу валяется счёт за аренду микрофонов — три месяца просрочки. Ночные репетиции в гараже у Рика, где пахнет бензином и лавандой от дешёвого освежителя. Лиза на кухне в 5 утра: «Мама, это не враньё. Мы... э-э, аранжировщики». Телевизор за спиной шумит рекламой их нового клипа.

Нина, журналистка из «Голос Лос-Анджелеса», копается в архивах радиостанции. Находит кассету с пометкой «дубль 11 — исходный вокал». Голос мужчины, явно не Марко, поёт «Girl You Know It’s True». В закусочной «Элвис» Нина тычет пальцем в диктофон: «Эдди, ты же микшировал их треки. Кто пел?» Бывший техник, теперь мойщик посуды, вытирает руки: «Там парень из Чикаго... умер от передоза в ’89». Лиза, пряча синяки под тональным кремом, кричит Марко в гримёрке: «Я не хочу твои таблетки!» Он бьёт кулаком по столу — рассыпаются блёстки от её платья. На пресс-конференции в отеле «Рузвельт» Джеральд убегает через чёрный ход, оставляя их под вспышками камер. Лиза роняет серебряную серёжку в лифте, когда пытается догнать такси.