Штетл (2020)

В маленьком городке под Киевом, 1911 год. Лея, дочь пекаря Ицхака, каждое утро разносит халы по домам, но прячет в корзине брошюры Бунда. «Опять с собраниями?» — хрипит соседка Ривка, разглядывая печенье. В субботу у колодца Абрам, сын меламеда, толкает ей записку: *«Вечером у мельницы. Приходи одна»*. В хедер за стеной слышны споры: старый Мордехай бьет кулаком по Гемаре — «Сионисты погубят диаспору!», а студент-нелегал Янкель достает из-под лавки маузер.

1920-е добираются с опозданием: по улицам идут красноармейцы с плакатами «Долой буржуазный национализм». Лея, теперь учительница в подпольной школе, рисует мелом на грифельной доске границы Палестины. «Ты с ума сошла?» — шипит Абрам, стирая карту рукавом. В бывшей синагоге комиссар Голубь ставит печать на ящиках с Талмудом: «На топку». Ночью Мойше-водовоз переправляет через реку трех подростков — в сумках вместо одежды листовки на идише. Утром Ривка находит у порога сверток: фотография сына-анархиста, расстрелянного под Одессой, и горсть засохшего мака.