Джанго (1 сезон)

В пыльном углу гаража на окраине Марселя Люк вытащил потрепанный чемодан с облупившейся кожей. Внутри — пачка писем 1987 года, адресованных его покойному отцу, и карта с пометками между Турином и Ниццей. На рыбном рынке у порта он столкнулся с Элой, курносой студенткой-историком, которая жевала круассан, пока он показывал ей чертежи старого докера. «*Тут не про грузы, а про контрабанду оружия,* — она ткнула пальцем в затертые линии. — *Папа твой связан был с ‘Ндрангетой?*» Люк смял сигарету о мокрый асфальт: «*Отец портовым крысой был. Никаких мафий.*» Но уже вечером они сидели в вагоне поезда до Пьемонта, разбирая записи с цифрами счетов и фамилиями вроде «Марчелло Рицци».

Под ливнем в Турине их встретил Антонио, толстый торговец антиквариатом с запахом чеснока от пальто. «*Документы? Сожрали мыши,* — хрипел он, разливая граппу. — *А вы…*» — щелкнул замком ящика, где блеснул ствол. Эла швырнула в него стакан, выбежала через черный ход в переулок, заваленный ящиками от персиков. Убегая через оливковую рощу, Люк нащупал в кармане ключ от сейфа в банке Сан-Ремо — отец в последнем письме: «*Если что — ищи у Джузеппе.*» В деревне Кастельнуово старик в засаленной фуражке молча указал на погреб. Там, под ящиками с вином «Бароло», лежала папка с печатями Сопротивления. «*Он спасал евреев,* — Эла провела пальцем по спискам. — *А мафия потом прикрыла следы.*» Люк развел костер из документов, не глядя: «*Он все равно предателем помер.*»