Призрачно-белый (2022)

Лиза, архивист из Петербурга, разбирая коробки с документами 50-х, наткнулась на выцветшую фотографию с силуэтом девочки в размытом платье. «Смотри, Олег, тут лицо сквозь стену», — ткнула пальцем в стекло сканера. Коллега пожал плечами: «Ты третью ночь на кофе — галлюцинации». Тем временем в Хайфе Ави, затягиваясь сигаретой у стройки нового ТЦ, заметил, как кранометр матерится на иврите: «Опять кабели рвутся — будто кто-то тянет их снизу». В Берлине 72-летний Карл, протирая линзу бинокля, увидел в окне напротив тот же силуэт, что и в письмах покойной жены. «*Verdammt*, опять эти пятна на стекле», — пробормотал он, смахивая крошки с газеты *Tagesspiegel*.

Через неделю трое пересеклись на заброшенном форуме о паранормальном. Ави выложил запись со стройки: на фоне грохота бетономешалки слышался детский смех. Лиза отправила сканы дневника инженера-эмигранта 1946 года: «*Она ходит по коридорам, даже когда печи выключены*». Карл прислал фото часовни под Дрезденом — на колокольне тот же силуэт. Встретились в закрытом крыле больницы под Прагой: Лиза с фонарём на керосине, Ави с тепловизором из армейского запаса, Карл с коробкой конфет «*Zuckerfee*» — «*Для девочки, если появится*». Когда экраны заполнились помехами, Ави выругался: «Тут температура падает, как в холодильнике моей бабушки». Лиза нашла на стене гравировку — *Klara, 1943*. Карл достал письмо жены: «*Они не отпустили её даже после бомбёжки*».