Наш рассвет (2022)

Сора просыпается в шесть утра от звука волн, бьющихся о бетонный волнорез за окном. На кухне мать оставляет рис в пароварке, но он берет только банку холодного чая из холодильника и выбегает к старой пристани, где Хикари уже ждет, перебирая сеть с облупившейся зеленой краски. «Опять вчера до поздна клеил эти модели?» — тычет она пальцем в синяк под его глазом, доставая из рюкзака тетрадь с чертежами подводных роботов. Они договариваются после уроков проверить новую схему двигателя в заброшенном доке — том самом, куда Кайто, их одноклассник с перевязанной из-за ожога рукой, сует бутылки с бензином, бормоча про «костры покруче фейерверков».

Запах горелой изоляции въедается в одежду, когда Сора подключает аккумулятор к самодельному корпусу из канализационной трубы. Робот дергается, падает на бок, заливая бетон маслом. «Нужен стабилизатор, как в том учебнике 80-х», — Хикари листает потрепанную книгу из библиотеки, где на полях чьим-то детским почерком выведено: «Отец говорил, тут глубина 30 метров». Кайто пинает ржавый ящик — из него выкатывается стеклянная бутылка с фотографией девушки в униформе их школы, но образца 1965 года. Ночью троица пробирается с фонарями в запретную зону порта, отыскивая в водорослях полузатопленную баржу. Когда Сора ныряет за заклинившим винтом, луч света выхватывает на борту ту самую девушку — точь-в-точь как на снимке, — машущую им с палубы, прежде чем баржа с грохотом уходит под воду.