До весны (2022)

Луиза, парижская бариста в потёртом зелёном фартуке, втянула носом запах подгоревших зёрен, пока Карим, тунисский механик с татуировкой ястреба на запястье, ковырялся в двигателе её мопеда у входа в кафе. «Опять кофе с привкусом асфальта?» — бросил он, вытирая руки о комбинезон. За соседним столиком Софи из Люксембурга, в очках с толстыми линзами, разбирала письма отца-дипломата, написанные смесью французского и люксембургского диалекта: «*D’Kazetten sinn net fir d’Kanner*» («Конфеты не для детей») — фраза, повторявшаяся как рефрен. В кармане у неё лежала карта Бельгии с пометками заброшенных шахт, где десять лет назад пропал её брат.

В Брюсселе Хасан, бельгийский фермер с марокканскими корнями, выкапывал под дождём гнилую свёклу, споря с соседом-агрономом: «Твой «умный» датчик не отличит засуху от потопа». Эмили, студентка из Кёльна с розовым ирокезом, искала в архивах упоминания о Софином брате, попутно подрабатывая расшифровкой аудиозаписей для немецкого адвоката — плёнка 1999 года с шёпотом на арабском: «*Дюссельдорф… чёрный «Фольксваген»…*». В Штатах, в вагоне чикагского метро, Луизе звонил незнакомый номер: мужской голос предлагал «вернуть долг» за сгоревшую кофейню в обмен на доставку чемодана в Детройт. Карим, разбирая старый мопед в гараже Туниса, нашёл под сиденьем конверт с фото Софи и координатами люксембургской границы.