Бар-мицва Донни (2021)

Донни Штейн, тринадцатилетний парень в очках с толстой оправой, три дня подряд прячет черновик речи для церемонии под кроватью. Его комната в чикагском районе Вест-Ридж завалена учебниками по астрофизике и пластиковыми моделями космических кораблей. Отец, Говард, владелец магазина медоборудования, каждое утро напоминает за завтраком: «Тора — не научный журнал, Дон. Говори про традиции, а не про чёрные дыры». Мать, Лиза, поправляет салат из свёклы и шепчет: «Пусть решит сам», пока младшая сестра Таня рисует скейтбордом узоры на скатерти. Донни в ответ бормочет что-то про «гравитационные волны и притчи о Ионе» — его голос трескается на последнем слове.

За неделю до события Донни натыкается на подвал синагоги на Тортуга-авеню, где раввин Элиэзер, бывший инженер NASA, чинит проектор 1987 года выпуска. «Ты знаешь, что Раши комментировал устройство вселенной ещё в XII веке?» — спрашивает он, протягивая Донни схему спутника с каббалистическими символами на обороте. Вместе они собирают презентацию: кадры из телескопа Хаббл перемежаются цитатами из Мидраша, а Таня анимирует взрыв сверхновой в обмен на шоколадные монеты из киндер-сюрпризов. На репетиции Говард хлопает ладонью по столу, увидев слайд с многомерными пространствами: «Это не бар-мицва, а конференция гиков!» — но Лиза включает запись голоса покойной бабушки Донни: «Мой внук — как звезда. Пусть светит, как умеет». В день церемонии гости в кипах листают программу с диаграммой Большого взрыва на обложке, а Донни, поправляя талит, роняет дрожащей рукой стикер с надписью «42» — ответ на главный вопрос.