Стома (2020)

Ли Чен, 34 года, водитель грузовика из Цим Ша Цуя, каждую среду забирал коробки с консервами из порта Гонконга. Внутри банок — не тунец, а стеклянные капсулы с биолюминесцентными органеллами. «Там будет охрана. Грузовик в порту в 3:15», — бросил он в телефон, пряча под сиденье фотографию сестры с диагнозом «стома» — редкая мутация гортани. Встретился с Эмили, швейцарским курьером, в закусочной на Сой-Стрит: она разбила яйцо палочками, достала микрочип из желтка. «Слишком рискованно. Без гарантий — не двигаемся», — прошипела она, но Ли уже видел, как в окне мелькнул ствол с глушителем. Сбежали через подвал, залитый рыбным соусом, — Эмили выстрелила в трубу с паром, скрыв следы.

Через неделю они разбирали ящики в заброшенной лаборатории под Церматтом. Карл, бывший хирург, вскрыл контейнер с органеллами: «Они не для лечения. Это черный рынок — подсадка в мозг для контроля речи». Эмили нашла записи в старом холодильнике — тесты на жителях альпийской деревни Валь-д’Аннье. Ли наткнулся на фотографию сестры в списках «образцов». Ночью вломились в дом Карла, пока тот слушал «Крейцерову сонату» на виниле. «Ты знал, куда их везут?» — Ли прижал его к радиатору, но Карл рассмеялся: «Они сами просились. Голос — роскошь, а не право». Взрыв в лаборатории списали на утечку газа, но Эмили нашла в пепле серебряный чайник — подарок сестры Ли. Вокзал Брига, 5 утра: Эмили протянула билет в Люцерн. «Там её следы обрываются», — сказала она, а Ли раздавил окурок о плитку с гербом кантона.