Что для меня значит конституция (2020)

Мийя Танака, студентка третьего курса юридического факультета, подрабатывает в захудалом кафе «Бинз» возле Бруклинского моста. За стойкой она чистит старую кофемашину, пока местный активист Джек Морроу, в потрёпанной косухе и с блокнотом в руках, тычет пальцем в газетную статью о запрете уличных протестов. «Ты вообще читала Четырнадцатую поправку? — бормочет он, разливая сахар по столу. — Мэрия хочет засудить парня за граффити на мусорках, а это чистое выражение мнения». Мийя вытирает руки о фартук, достаёт из-под стойки потрёпанный экземпляр Конституции с закладками из чеков — глава о свободе слова отмечена жирным крестиком. «В суде Харрис против Нью-Йорка, 1989, — говорит она, перебивая шум блендера, — город выиграл, потому что границы «общественного порядка» размыты. Но твой случай с мусорками… может, тут лазейка».

Через неделю они сидят в подвале библиотеки колледжа Купер-Юнион, где профессор Картер, бывший судья с привычкой жевать карандаши, рисует на доске схему аргументов. Джек принёс коробку пончиков с джемом, которые крошатся на копии судебных решений. «Если ссылаться на «Техас против Джонсона», — Мийя перебивает сама себя, поправляя очки, — сожжение флага тоже было символом, а не вандализмом. Но судья Рейнерс в прошлом году сравнил уличное искусство с… ээ… «паразитами на теле инфраструктуры»». Картер хрипло смеётся, достаёт из портфеля фотографию: его выпускники 2003-го у здания суда, на фоне плаката «Слова не нуждаются в разрешении». «Собирайте свидетельства, — говорит он, вытирая варенье с рукава. — Найдите того полицейского, который закрывал глаза на граффити у пиццерии в Квинсе. И готовьтесь к звонкам от мэра Стинсона — он терпеть не может, когда студенты лезут в его «песочницу»».