Долгое эхо блокады (2018)

В Ленинграде, зима 1942-го. Мария Семёнова, врач в полуразрушенной больнице на Литейном, каждый день после смены идёт к Неве — набрать воды через прорубь. По дороге встречает соседа, инженера Николая Воронова, который тащит на санках обгоревшие книги из разбомблённой библиотеки. "Опять печку топить?" — хрипит Мария, замечая обрывки переплётов в мешке. "До весны доживём — новые издадим", — бросает он, поправляя проволоку на перекошенных очках. В их коммуналке на Гороховой, 5, девочка Катя, дочь погибшего пекаря, выменивает у солдат на фронт пуговицы на крошки хлеба — коллекцию собирала до войны.

В апреле, когда вороны начали клевать трупы на Загородном проспекте, Николай конструирует фильтр для болотной воды: жестяные банки, уголь из печки, бинты Марии. "Смердит, но кипятить будем", — говорит он, пока Катя рисует мелом на стене календарь — отмечает дни без обстрелов. Когда находят убитую лошадь у Исаакия, Мария режет тушу ножом для вскрытий. "Мясо — в котёл, кости — студенткам на бульон", — приказывает она санитарам, пряча кусок жира в карман для Кати. В финале Николай, раненный осколком при ремонте водопровода, отдаёт девчонке ключ от довоенной мастерской: "Там краски. Рисуй, пока светло…"