Броня России (1 сезон)

В Харькове, на заводах, где зимой 1939 года с потолка сыпалась штукатурка от вибрации станков, Михаил Кошкин спорил с инженерами о толщине брони. «Если поставить дизель В-2, перегреваться будет», — бормотал замёрзшими пальцами чертёжник, рисуя изогнутый корпус будущего Т-34. Кошкин, кашляя в кулак, настаивал: «Слесари уже сварку освоили — сделаем наклонные листы». Испытания под снегом под Москвой превратились в авантюру: танки глохли в сугробах, механики грели двигатели паяльными лампами, а сам конструктор, с температурой, продирался через лесные просеки, чтобы доложить Сталину о пробеге в 2000 км.

В июле 1943-го под Прохоровкой лейтенант Григорий Пэнэжко, обмотав лицо мокрым платком от дыма, кричал в переговорное устройство: «Вправо, бей по гусеницам!» Его Т-34, с пробоиной в борту, таранил «Тигр», пока внутри пахло горелой резиной и порохом. На Урале, в цехах, где подростки спали на ящиках со снарядами, токарь Мария Семёнова точила болванки для снарядов, шепча: «Ещё три — и смена». Инженеры в кабинетах с коптящими керосинками спорили над эскизами ИС-2 — чертили на клочках газет, потому что бумаги не хватало. «Увеличим калибр пушки — башню придётся переделывать», — бросал кто-то в темноту, зажигая окурок от паяльника.