Если только (2019)

Лия, 23 года, перебивается подработками в неаполитанском кафе *Caffè del Sole*, рисует эскизы на салфетках. Однажды заказывает латте мужчина в рубашке с пятнами синей краски — Люк, 28, из Марселя. Он приехал реставрировать заброшенную виллу деда на Via Tasso. «Ты тоже рисуешь? — бросает он, заметив ее набросок виноградных листьев. — Можешь помочь с эскизами плитки для кухни. Плачу вином и пастой». Лия соглашается; каждое утро пробирается через заросли олеандра во дворе, спорит с Люком о сочетании терракоты и кобальта, смеется над его ломанным итальянским. По вечерам они едят груши с горгонзолой на ступенях виллы, а Люк рассказывает, как в детстве прятался в винных погребах от уроков скрипки.

Ссора случается из-за письма от риелтора: Люк тайно продает виллу. «Ты уничтожаешь историю ради евро!» — Лия швыряет в него кисть, оставляя синюю полосу на воротнике. Уезжает в Париж, устраивается официанткой в бистро *Le Temps Perdu* возле метро Abbesses. В кармане — открытка от Софи, художницы-завсегдатая: «Приходи в студию на Rue Lepic. Твои эскизы… они как дыхание юга». Лия рисует серию — Неаполь через призму парижского дождя. На открытии выставки видит Люка: он выкупил виллу, привёз ящик старых плиток с узором из ее эскизов. «Выбрал третий вариант, — говорит, протягивая смятый листок. — Тот, что с геранью у окна». Лия молчит, пальцы в краске цепляются за шероховатый край бумаги.