Гаон (2018)

Адитья, парень в потёртой кожаной куртке, возвращается в родную деревню у подножия Гималаев после смерти матери. В старом сундуке под лестницей он находит дневник отца, исчезнувшего десять лет назад. Листы испещрены схемами тоннелей и непонятными символами, похожими на трещины на стенах местного храма. «*Здесь что-то не так…*» — бормочет он, разглядывая карту с меткой возле реки Чандрабхага. В лавке специй Мира, дочь аптекаря, замечает у него в руке знакомый узор — такой же, как на амулете её покойной бабушки. «*Это не буквы,* — резко говорит она, выхватывая дневник. — *Это маркеры. Они показывают ловушки.*»

В Мумбаи Адитья и Мира ищут археолога Раджа, упомянутого в записях. Его крошечная квартира в районе Дадара завалена обломками статуй, а на столе лежит фото: отец Адитьи стоит с киркой у входа в пещеру, лицо засвечено. Радж отказывается говорить, но вечером его находят в канализационном канале с перерезанным горлом. В кармане — ключ от склада в порту. Там герои находят ящик с потёртыми медными табличками и аудиокассетой, где голос отца Адитьи прерывается криком: «*Они не люди…*» На обратном пути в деревню Мира замечает, что за ними едет тот же ржавый автобус с потрескавшимися фарами. Водитель, мужчина в чёрном тюрбане, ухмыляется: «*Ваши отцы были умнее. Сбежали бы — остались живы.*»