Амин (2018)

В старом доме на улице Мольер, 12, Эмили, 27 лет, разбирает коробки после смерти бабушки. Находит конверты с марками 1960-х — письма от незнакомца Анри к её прабабушке-алжирке Лейле. «Ты говорила, кофе должен быть горьким, как правда. Я до сих пор пью его без сахара», — читает она, перепачканные пальцы оставляют следы на желтой бумаге. В углу комнаты — гитара с облезлым декором, которую бабушка запрещала настраивать: «Она фальшивит, как мои воспоминания».

На рынке Сен-Квентин Лука, сосед Эмили, торгует сырами. «Попробуй этот камамбер — воняет, как твои расследования», — бросает он, замечая её за столбом с письмами. Они едут в архив на линии 4 метро, где Лука, роняя окурки в лужу, признаётся: «Мой дед стрелял в демонстрантов в ’68. Иногда наследственность — дерьмо». Эмили молчит, перебирая фото Лейлы в платке перед парижской прачечной — на обороте детская рука вывела: «Папа бьёт маму, когда пьёт вино из Алжира».