Река грусти (2018)

Ли Сяохуэй, 17 лет, каждое утро протирает прилавок в семейной лавке на рынке Чэнду, пока отец, Ли Вэй, ругается с поставщиками из-за цены на сычуаньский перец. В рваном рюкзаке у нее завалялись увядшие учебники — после школы приходится разбирать мешки с кардамоном вместо подготовки к экзаменам. *«Опять двойка по математике? Ты хочешь всю жизнь торговать перцем?»* — шипит отец, разбивая чашку с чаем пуэр. По четвергам Сяохуэй срезает путь через переулок за аптекой «Цзиньсин», где впервые услышала игру на эрху — Чэнь Юань, новичок из Шанхая, сидел на ящиках из-под манго, водя смычком по струнам. *«Что это за мелодия?»* — спросила она, вытирая щеку тыльной стороной ладони. *«Старая песня моего деда. Говорят, она вызывает воспоминания, которых не было»*, — ответил он, не поднимая глаз.

Они встречались в парке у пруда с гниющими листьями лотоса: Юань приносил лепешки с красной фасолью, Сяохуэй прятала сигареты отца в рукава школьной куртки. *«В Шанхае есть консерватория. После выпуска я уеду»*, — сказал он, поправляя пластырь на деке эрху. Она молчала, разглядывая шрам на его запястье — след от падения с велосипеда в шесть лет. Все изменилось, когда Сяохуэй нашла в комоде матери фото 1943 года: женщина в выцветшем ципао держала ребенка, а на обороте было выведено чернилами — *«Прости, А-Юань»*. Юань, роясь в архиве заброшенного театра «Луньчжэн», обнаружил афишу с той же женщиной — певицей Лань Синь, исчезнувшей после бомбежки. *«Твой дед… Он не мог быть…»* — начала Сяохуэй, но он уже бежал на вокзал, сжимая билет на поезд D9543. На рассвете Ли Вэй нашел дочь спящей среди мешков с анисом — в руке она сжимала нотную тетрадь с мелодией, которую теперь играла сама.