Рождество в "Кровавой горе" (1 сезон)

Лив и Эйрик приехали в старую охотничью избушку у подножия Тролльфьелля — дед Эйрика построил её в 60-х. В багажнике — замороженная оленина, бутылки глёга и коробка с гирляндами, которые Лив купила в Осло на распродаже. «Ты уверен, что печь работает?» — спросила она, разгребая снег сапогом. Эйрик хлопнул по железной дверце: «Лучше, чем твой кофевар». Вечером, пока он чинил генератор, Лив нашла в кладовке пожелтевший альбом с фотографиями: мужчины в чёрных мантиях стояли крутом вокруг ямы, засыпанной костями. «Это твои родственники?» — крикнула она, но ответа не дождалась — свет погас, а с крыши посыпался тяжёлый стук, будто кто-то прыгал по кровле.

К утру пропал пёс Эйрика, Бьёрн. На снегу у реки Майя, их соседка, нашла клочья шерсти и обрывки красной ткани. «Здесь никого нет километров двадцать», — буркнул Эйрик, заряжая ружьё. «Тогда чьи это?» — Майя ткнула пальцем в следы, слишком крупные для человека. В избушке завыло радио: сквозь помехи прорвался голос, напевавший *Deilig er jorden*. Лив выдернула шнур, но песня продолжилась — теперь из спальни. За дверью они нашли Эйрикову куртку, пропитанную кровью, а на стене — надпись углём: *Julenissen kommer*. «Собирай вещи», — прошептала Майя, роняя ключи на пол. Снаружи что-то заскрежетало по стене, медленно, как ноготь по стеклу.