Еврейское счастье (1 сезон)

Мойша Брикман, худощавый ювелир с облупившимся перстнем на мизинце, клеил бронзовую цепочку в мастерской на Молдаванке. Роза, жена, ворчала, что вместо заказов он возится с безделушкой для синагоги: *«Опять за спасибо работаешь? Хоть бы детям на ботинки заработал»*. В углу валялись обрывки газет — «Одесские новости» с заголовками о стачках, а в ящике стола прятался конверт с билетами на пароход до Нью-Йорка. Сосед-рыбак Семён, забегая за часами, шептал: *«Слышал, Бунда опять митинг собрала у вокзала? Скоро и до нас дойдут»*. Мойша отмахивался, но вечером, пряча инструменты под половицу, считал трещины на потолке.

10 марта погромщики разбили витрину лавки, выкрикивая *«жиды Ленина кормят!»*. Роза, заматывая окно одеялом, нашла в сундуке спрятанные билеты: *«Ты думал молчать до последнего?»* Мойша, собирая осколки серёг, бурчал: *«В Нью-Йорке тоже цепи паяют?»* Через неделю их застали на пристани — Семён нёс свёрток с копчёной ставридой *«на дорогу»*, а младшая дочь Лиза плакала, обняв кота Малку. Когда пароход отчалил, Брикман выбросил в воду ключ от мастерской, но Роза сунула ему в карман кусок мела — *«для новых дверей»*.