Склонность (1997)

Знаешь, есть такие фильмы, от которых мурашки по коже и ком в горле застревает? Вот смотрю я историю про Макса — парня-гея, которого нацисты в 40-х зашвырнули в Дахау. Представляешь, каково это — скрывать свою суть, чтобы выжить? Он же открещивался, мол, "я не такой", вот и схлопотал жёлтую нашивку вместо розовой. А эти метки, эти треугольники... Цвета как ярлыки: жёлтый — еврей, розовый — "извращенец", зелёный — рецидивист. Как будто человеческую жизнь можно свести к куску ткани. Ужасно, правда?

И вот в этом аду, где каждый день — пытка, он встречает Хорста. Этот тип — огонь! Ходит с розовым треугольником, будто это модный аксессуар, а не клеймо. Не прячется, не стыдится. Макс, конечно, сначала в шоке: как можно так открыто? Страх же съедает изнутри, каждый взгляд надзирателя — как нож у горла. Но между ними эта искра пробежала — тихое, опасное, невозможное чувство. Любовь среди колючей проволоки и пепла.

Они ведь даже прикоснуться друг к другу не могли — только взгляды, намёки, шепотки украдкой. Но именно это и спасало. Как будто в щель бетонной стены пробился росток — хрупкий, но живой. Иногда думаю: мы-то жалуемся на пустяки, а они в аду умудрялись оставаться людьми. Хорст его научил... не знаю, гордости? Или просто напомнил, что даже в кромешной тьме можно не дать сердцу окаменеть.

Жутко, конечно. Но и прекрасно как-то. Как два огонька во тьме — дрожат, но не гаснут.