Маркиз и пастушка (1978)

Представь себе — конец войны, всё вокруг в руинах, а над Неманом немцы сбивают французский самолёт. И вот, отчаянный лётчик Андре, весь израненный, спускается на парашюте прямиком в литовскую глушь. Мельник Домас, местный крепыш, прячет его у себя, рискуя головой. А его невеста, Сауле — ну та, что с глазами как озёра летней ночью, — ухаживает за французом. И знаешь, что вышло? Они влюбились. Да так, что аж дух захватывает — два чужих человека, будто звёзды столкнулись посреди этой кровавой кутерьмы. Но война ведь не отпускает просто так. Приезжают друзья Андре из эскадрильи — шумные, весёлые, с шампанским. И тут я подумал: ну всё, сейчас он улетит, забудет эту деревушку… Ан нет! Финал-то какой! Через пять лет после Победы Сауле всё ждёт. Сидит на берегу Немана, а ветер треплет её платок. Говорят, он погиб там же, где и приземлился. Но она верит — или просто не может отпустить? Меня вот эта сцена до сих пор трогает. Может, потому что любовь в таких историях — как тот парашют: спасает, но не обещает, что довезёт до конца. Жизнь же, она как мельница — крутится, зерно в муку превращает, а сердце-то остаётся где-то в прошлом…