Фома Гордеев (1959)

Знаешь, есть такие истории, которые как заноза — вроде мелкие, а колются. Вот, например, парень из купеческой семьи — папаша-то на Волге деньги гребёт лопатой. А сынок, Фома, с детства видит: всё вокруг враньё, грязь, люди друг друга грызут. И вроде должен по стопам идти, да не может. Внутри всё кипит, как самовар перед праздником — а куда это кипение девать? Ну и понеслось: то в кабаках дурака валяет, то сомнительные типы вокруг него крутятся. Всё пытается заткнуть ту пустоту, что разъедает изнутри. А годы-то идут… И представляешь, через кучу времени встречаем мы его — опухшего, с трясущимися руками — на открытии ночлежки. Да-да, той самой, которую папаша когда-то на копейки нищих построил! Ирония-то какая: отец даже после смерти продолжает «добрые дела» творить, а сын… Сын тут же, среди бомолей, с пустыми глазами стоит. Вот так и выходит — бунтовал против системы, а система его, как волна, обратно на берег выплюнула. Мол, сиди, Фомка, у разбитого корыта. И ведь непонятно: то ли он проиграл, то ли просто мир такой, что честным тут не выжить. А может, всё вместе. Жалко его, а с другой стороны — сам нарвался? Не знаю. Зато точно — история как зеркало: посмотришь, и своё что-то увидишь.