Седьмое кольцо колдуньи (1 сезон)

Агата, рыжеволосая девушка в выцветшем синем сарафане, обнаружила пустую кроватку брата Вани у печки. На полу валялись перья воронов и обрывок пергамента: *«Ищи семь колец в семи чащах, пока кости его не стали моими дровами»*. Соседский старик, ковыряя трубкой в зубах, хрипел: «Морена уволокла. Беги к болотным кики́мам — может, прялку выменяешь на их бронзу». По пути через ельник Агата спорила с говорящим барсуком, требовавшим плату — краюху ржаного хлеба из её узелка. «Не ори, — шипела она, спотыкаясь о корни, — разбудишь ту жабу, что под пнём спит». У трясины кики́ма, обмотанная тиной, выторговала за бабушкину прялку кольцо с трещиной: «Сломается — не ори, деваха, сама лезла».

В башне из костяных плит Морена, щёлкая синими ногтями, водила иглой по кукле из воска — Ваня в углу уже наполовину окаменел, пальцы превратились в серый гранит. Агата, сбив колени о ржавые цепи на лестнице, швырнула кольца в чан с квашней. «Твоя магия сгнила, как прошлогодняя свёкла!» — кричала она, пока чаша трескалась, а брат откашливал чёрный дым вместо слов. Морена, роняя воронью заколку из волос, выла: «Сопля! Ты печь даже растопить не сумеешь!». Но девочка уже тащила Ваню за рукав к пролому в стене, где ждал барсук с телегой — воровал у старухи мешок сушёных яблок.