Заплыв домой (2024)

Эмили, студентка из Брайтона, каждое утро перед лекциями по океанографии заворачивала в кафе на углу улицы Норт-Лейн — брала кофе с миндальным молоком и пирожок с ревенем. В тот день, когда она обнаружила в рюкзаке мокрый конверт с картой Ла-Манша, на которой кто-то отметил координаты красным крестиком, за окном лил дождь. «Ты точно не из тех, кто верит в клады?» — спросил её одногруппник Лукас, разглядывая карту за столиком в библиотеке, пока его чай остывал. Они нашли яхту в порту Гавра — старую «Марион», пахнущую рыбой и смолой. В трюме, под грудой сетей, лежал блокнот с записями на греческом и фотографией острова Антипарос, где полустёртая надпись гласила: «Όλα θα αλλάξουν μέχρι το τέλος» («Всё изменится до конца»).

Тем временем в Рио-де-Жанейро Лоренцо, бывший спасатель, чинил моторку у пляжа Ипанема, когда к нему подошла незнакомка в соломенной шляпе. «Ты знаешь Софи из Марселя? — спросила она, протягивая ему копию той же карты. — Она говорила, ты единственный, кто доплывёт до маяка Санторини без вопросов». Через три дня Лоренцо и Эмили, не сговариваясь, стояли на разбитом причале голландского острова Тексел, где местный рыбак Ян показывал им выцветшую фреску в заброшенной церкви: девушка с медузой вместо лица держала ключ. «Это не ваша история, — бормотал он, зажигая трубку. — Здесь всё началось в 1983-м». Ключ оказался брелоком от старого отеля в Афинах — под половицей в номере 217 нашли коробку с письмами, перевязанными рыболовной леской.