Ужасы в прямом эфире (2023)

Лейла, ведущая с подведёнными чёрным глазами, втирает в ладонь обезболивающее для голеностопа — вчера споткнулась о провода в студии. Маркус, оператор с татуировкой «7.62» на шее, ковыряет зажигалкой грязь под ногтями, пока они ждут сигнала от продюсера Джен: «Эфир через два часа. Нам нужно что-то горячее, а не детские страшилки про ту же больницу». Заброшенное здание Святой Марии в Огайо — треснувшие окна заклеены скотчем, в подвале ржавые койки с пятнами, похожими на йод. Карлос, звукорежиссёр, поправляет наушник: «Тут эхо как в бочке. Или это... шёпот?» Лейла щёлкает фонариком в темноту коридора — на стене царапины, будто от ножей. «Ты слышал это?» — её голос дрожит. Маркус смеётся: «Держись, принцесса. Зрители обожают, когда вы прыгаете от каждого хруста».

На третьей трансляции Джена обнаруживает в старом шкафу дневник медсестры 1963 года: «Пациент 12 снова кричал про красные огни. Сегодня ночью доктор Эмбри исчез». Лейла читает вслух, а в её наушниках вдруг шипит голос: «Не... уходи...» Карлос бледнеет: «Это не с эфира. Сигнал идёт отсюда». В кадре за спиной Маркуса мелькает тень в халате — Джена орёт в рацию: «Сзади!» Но в прямой трансляции всё чисто. Позже Лейла находит в женском туалете надпись «ОНИ СПУСТИЛИСЬ» свежей кровью. Маркус, осматривая камеру, замечает, что трещины на стенах за ночь стали глубже. «Кто это сделал? Мы здесь одни...» — Лейла давит на него. Карлос внезапно пропадает во время проверки подвала — в эфире только статичные помехи и хрип: «Твоя очередь».