Всякий раз, когда я наедине с тобой (2025)

Люка вытирает стойку в кафе на улице Лепик, разглядывая трещину на зелёной плитке, которую так и не заменили. Элен врывается с мокрым зонтом, оставляя следы на полу из-под которого торчит провод от давно сломавшейся кофемолки. «Опять дождь превратил холст в акварель, — бормочет она, снимая берет с рыжими прядями. — Дашь эспрессо и тот странный круассан с розмарином?» Он молча кивает, замечая синюю акриловую полосу на её джинсовой куртке — след от вчерашней попытки рисовать рассвет в парке Монсо. «После восьми у фонтана Сен-Мишель, — внезапно говорит Люка, чистя носик питчера. — Там свет фонарей… подходит для теней». Элен приподнимает бровь, смахивая крошки с угловатого столика у витрины, за которой мелькают фигуры туристов с зонтами в руках фирменного лилового цвета из соседнего сувенирного ларька.

Они встречаются в десять вечера у моста Сен-Луи, где Элен ставит складной мольберт с потёртыми зажимами. Люка протягивает ей бумажный стаканчик: «Это не кофе. Пробовала глинтвейн от мадам Клод? Говорят, она добавляет анис». Элен фыркает, поправляя заколку в виде пчелы на воротнике пальто: «Твоя мадам Клод путает глинтвейн с парфюмом». Внезапно она тычет кистью в его грудь: «Стой так полчаса. Хочу понять, почему у тебя складки на рубашке всегда выглядят… грустно». Пока она рисует, Люка рассказывает про обвалившийся потолок в его съёмной комнате на бульваре Распай, а Элен перебивает: «Мама прислала очередное письмо. Опять про мастерскую в Лионе и жениха-стоматолога». Внезапный смех группы студентов из Сорбонны заглушает стук её карандаша по металлическому футляру с пастелью.