Гордый и светский (1956)

Элеонора Уинтроп, затягиваясь сигаретой в гостиной особняка на Пятой авеню, разрывала письмо от брата Томаса. *«Ты снова проигнорировала предложение Морганов, — писал он. — Гордыня задушит наш бизнес раньше, чем они это сделают»*. Она смяла листок, бросив в камин. На столе лежал договор о продаже фабрики в Бруклине — доктор Морган требовал ответа до заката. Внизу, у парадного входа, шофёр Пол чистил хром на старом лимузине, готовясь везти её на встречу с банкирами. «Скажи Морганам, что Уинтропы не торгуются с теми, кто прячет долги в церковных счетах», — бросила она горничной, поправляя жемчужное ожерелье.

Томас, тем временем, втихомолку встречался с Кларой Морган у забегаловки на окраине. Она втискивала в его руку записку: *«Отец знает про твои долги в клубе. Уезжай сейчас»*. Он прятал её в карман пиджака, пахнущий маслом с блинов. В офисе на Манхэттене Элеонора нашла под столом обрывок телеграммы с подписью Клары — *«Встречаемся в порту в восемь»*. Под шум дождя она натянула плащ, следя, как Томас садится в такси, прижимая к груди потрёпанный чемодан. В кармане у неё звякнули ключи от сейфа с фамильными драгоценностями — завтра утром их уже выставят на аукцион.