В мире, где предательство и обман становятся нормой, судьба благоволит лишь сильнейшим. В день своей помолвки, когда счастье казалось несокрушимым, Эдмон Дантес оказывается в плену интриг и заговоров. Обвиненный в преступлении, которого не совершал, он попадает в мрачные стены замка Иф, где его ждет четырнадцать лет невыносимого заключения. Но даже в самых темных уголках человеческого отчаяния
В вихре блестящих приёмов и изысканных балов, где светская жизнь казалась безоблачной, три женщины из высшего общества наслаждались своей привилегированной позицией. Но одна роковая ночь изменила всё. Загадочный пожар на благотворительной выставке 1897 года стал переломным моментом в их судьбах. Элизабет, некогда блиставшая красотой и обаянием, оказалась перед необходимостью заново строить своё
Элен, с рыжими волосами, затянутыми в грязный платок, развешивала белье во дворе дома на улице Риволи. В корзине между мокрыми простынями лежала записка с цифрами — координаты немецкого склада. Вечером, за стойкой прачечной *Blanchisserie du Cœur*, она передала ее Марсель, девушке в потертом пальто, которая спросила: «Чернильное пятно на рубашке выводите?» — «Только уксусом», — ответила Элен,
Люка, 24 года, торопливо затягивается «Мальборо» у входа в метро «Оберкампф». Он снимает квартиру на третьем этаже дома с треснувшим фасадом, где лифт сломан еще с зимы. По вечерам монтирует ролики на стареньком ноутбуке — кадры с камер наблюдения, украденные из студии, где он подрабатывал уборщиком. «Ты вообще понимаешь, чем это пахнет?» — Матильда, его соседка-студентка, тычет пальцем в экран,
Эмили, 16 лет, и её младший брат Люка, 10, приехали в деревню Сен-Клер к тёте Марго после смерти родителей. Дом с треснувшими зелёными ставнями, запах плесени от старых ковров, скрип ржавой дверной ручки — всё раздражало Эмили. Люка ковырял ложкой в тарелке похлёбки: «Ты слышала, как ночью кто-то ходил по коридору?» — «Крысы», — бросила Эмили, разглядывая пятно сырости на потолке. В ящике комода
Ли Вэй, мигрант из Чунцина, мотается между цехом текстильной фабрики в Лионе и крохотной комнаткой в общежитии с облупленными обоями. По вечерам он чинит старый радиоприемник, подарок отца, слушая китайские радиопередачи сквозь треск помех. На фабрике Марсель, местный техник с татуировкой якоря на предплечье, постоянно ворчит: *«Эй, Ли, твои провода как паутина — скоро мы все в них запутаемся»*.
Лора Санье, комиссар с хронической бессонницей, приехала на озеро Анси в семь утра — тело молодой женщины с разорванным карманом на куртке нашли рыбаки. Рядом валялась пустая пачка «Житан», марка, которую не продают в округе. «Смотри, следы тянутся к камышам, — Мартен, ее напарник, втирал в руки дешевый крем от обветривания, — как будто волокли, потом бросили». В кармане жертвы нашли ключ от
Элиза, 17 лет, каждое утро покупала круассан в кондитерской на углу улицы Риволи. Однажды в старом переплете «Трех мушкетеров» из букинистического магазина она нашла письмо с координатами — 48°51'29.6"N 2°17'40.2"E. "Это же Лувр!" — прошептала, разглядывая потрепанные чернильные строки. В кармане куртки завалялся компас от деда, который она носила «на удачу». В
Лоренс, лис-журналист с потрепанным блокнотом в кармане пальто, копается в архивах городской библиотеки Сент-Клера. Его информатор, крыс-мусорщик Жюль, передает ему конверт с фотографиями мэра-барсука, запечатленного у склада с контрабандным спиртом. «Ты уверен, что это не подстава?» — Лоренс прищуривается, разглядывая снимки под тусклой лампой. Жюль пожимает плечами: «Мэрша ходит туда каждую