Ынсо копошится в пыльных коробках, переезжая из дома у реки в Сеул. Забыла на столе брелок из ракушки, который Джунсу вырезал ей в десять лет. "Не теряй, а то вернусь и заставлю есть всю тушеную редьку из холодильника", — бросил он, пряча свой половинку под футболку. Мать Ынсо кашляет в углу комнаты, протирая фотоальбом с пятном от чая — на снимке они вчетвером: двое детей, двое взрослых, все в одинаковых вязаных свитерах. Спустя шесть лет Джунсу тычет пальцем в ее школьный дневник с
Знаешь, такая история — сначала кажется, будто это просто про маленького упрямца, который вечно ноет и требует своего. Ну типичный ребенок, у которого вседозволенность вместо крови в жилах, да? А потом бац — реальность бьёт по голове: старший брат, оказывается, едва держится. И вот этот малыш, который вчера ещё дверью хлопал из-за не той кружки, вдруг... замирает. Представляешь? Он же не знает, как помочь, чувствует себя беспомощным. И решает: «Ладно, буду идеальным. Может, если я не буду орать