История о невероятной отваге и самопожертвовании разворачивается на фоне одного из самых трагических событий современности. В центре сюжета — харизматичный и бесстрашный офицер, который становится символом надежды и стойкости для целой нации. Когда на город обрушивается волна жестоких терактов, он берёт на себя командование операцией по спасению заложников и ликвидации террористов. Каждое его
Арджун, 27 лет, копается в старых коробках на чердаке дома в районе Бандра (Мумбаи). Находит потёртый конверт с письмами на хинди от незнакомой женщины по имени Лалита — они адресованы его покойному отцу, торговцу специями. В одном из писем упоминается "долг перед общиной в Алморе" и фраза: *"Если прочтёшь это, верни камень под статуей Ганеши"*. За окном гудят рикши, запах
В Мумбаи, среди хаоса уличных торговцев и гудящих рикш, жила Прия — рыжеволосая фея, чья сумка вечно пахла мятой и старыми монетами. Каждый вечер она пробиралась в дома через вентиляционные решётки, оставляя рупии под подушками, пока не наткнулась на квартиру Рахула — угловатого дантиста, который случайно поймал её за руку, когда та пыталась забрать зуб его племянницы. «Ты… настоящая?» —
Кришн, парень из пенджабской семьи в Дели, втирается в доверие к Ананье, тамилке из Ченнаи, на лекциях в IIMA. Он таскает ей самсы из столовой, а она поправляет его акцент, когда он пытается учить тамильские ругательства. После вечеринки в общаге, где Кришн пьяным танцевал бхангра на столе, они сближаются. Но когда Ананья приезжает к нему домой, его мать Сумитра хлопает дверью, услышав акцент
Мира, 17 лет, копошится в подвале старого дома в Ченнаи, разгребая коробки с потрепанными сари и разбитыми глиняными горшками. Завалы накопились после смерти прабабушки, а теперь мать Сумья требует убраться перед Дивали. В груде хлама девушка натыкается на книгу в кожаном переплете с выцветшей надписью на санскрите: "Навараса". "Пап, это твои старые штуки?" — кричит она отцу
В Мумбаи молодой биолог Адитья Патил, в душной лаборатории с ржавыми вентилями, находит в крови пациента из трущоб Дхарави странные клетки, похожие на споры. «Это не естественная мутация», — бормочет он, протирая очки салфеткой с пятнами кофе. Рядом медсестра Прия Шарма, в потёртом халате, передаёт ему записку от рыбака с рынка Коливада: «У жены та же сыпь, но врачи из клиники «Санрайз»
Раджеш, 17 лет, целыми днями валяется на крыше своего дома в переулке Чандни-Чоук, пока его мать, Мридула, кричит снизу: «Спускайся, бездельник! Магазин закрывать будешь вместо отца?» Он ворчит, переворачивается на продавленном матрасе, закидывает руки за голову. В лавке специй, где пахнет кардамоном и куркумой, Раджеш считает мух на потолке, пока старый клиент, Балвант, тычет ему в лицо купюрой:
Лайла, девушка в инвалидной коляске с плетёной корзинкой на коленях, толкается по переполненным улицам Нью-Дели, чтобы добраться до университета. Её мать, Шубха, оставляет на столе термос с чаем и бутерброд с картофелем, прикрытый салфеткой с вышитыми цветами. «Не забудь про физиотерапию в пять», — кричит она из кухни, пока Лайла набирает на адаптированном ноутбуке эссе о постколониальной
Знаешь, такие истории всегда цепляют — вроде бы банально, а сердце ёкает. Представь: дочка привозит на каникулы лучшую подружку. Обычная летняя затея, да? Но её отец, этот самый Виджай — фотограф, вечно в объективе, но мимо жизни — сначала даже не замечает, что Джийя... ну, не просто девчонка. Она же — искра! То взгляд задержит, то смех сорвётся невпопад, а он вроде и не смотрит, но уже чувствует