Эмир, 23 года, в ржавых кроссовках и потертой кожаной куртке, каждую субботу проигрывал деньги в подпольных играх за чайханой *Altın Kupa*. «Три попытки — и ты в долгу у Хасана», — бормотал он, разминая пальцы перед очередным раундом. Лина, сестра, находила его в переулке за мясной лавкой, где пахло тмином и кровью: «Опять ставил на «камень»? Ты предсказуем, как трамвай на Таксиме». Она
Эмир, худощавый механик с татуировкой якоря на запястье, копался в двигателе старого катера в порту района Кадыкёй. Его сестра Лейла, в потёртой кожаной куртке, принесла ему кофе в жестяной кружке: *«Опять забыл про обед. Мама звонила – спрашивала, когда вернёшься».* Он вытер руки об ветошь, брошенную на ржавый бак: *«Скажи, что после ремонта. И чтобы суп не грела – сам разогрею»*. В тот же вечер
Эмир, сын владельца небольшой ковровой лавки в районе Кадыкёй, каждое утро раскладывал товар под причитания отца: *"Смотри, не перепутай орханийские узоры с бергамскими — клиенты почувствуют подвох"*. В четверг, когда ветер с Босфора гнал по улице обёртки от лукума, в лавку зашла Лейла — студентка-историк в потёртой кожаной куртке. Она тыкала пальцем в фотографию в книге: *"Где