Оксана нашла кольцо в жестяной коробке из-под леденцов, спрятанной под бабушкиным диваном. Сперва подумала — обычный хлам, пока не разглядела гравировку: *«Л.К., 1943»*. Бабуля Марья, разбирая фасоль на кухне, бросила через плечо: «Твоего прадіда вбили за таке колісце. Не носи, лиха притягне». Но Оксана надела — на средний палец, поверх вязаной перчатки. Через два дня сосед-студент Василь, с
Сергей приезжает в приморский городок после десяти лет работы в Киеве. На вокзале его встречает детская подруга Ольга в выгоревшей куртке, с пачкой документов под мышкой. «Копать будем?» — спрашивает она, указывая на участок возле лимана, где их семьи когда-то выращивали помидоры. В старом кафе «Волна» за липким столиком Сергей узнаёт от местного юриста Максима, что земля теперь принадлежит фирме
Олег Шевченко, слесарь с завода «Прогресс», в гараже нашел коробку под проржавевшим бампером дедового «Запорожца». Внутри — письма от отца, Василия, который в 80-х уехал «на вахту» в Казахстан и пропал. На конвертах пятна машинного масла, даты обрываются на апреле 1986-го. «Сынку, тут что-то нечисто, — писал Василий. — В столовой мужики кашляют кровью, а начальство молчит». Олег показал письма
Иван, в рваной куртке с нашивкой «Егерь», шарил фонарем по кустам возле покосившейся вышки с треснувшим дозиметром. В рюкзаке стучали патроны от «Сайги», рядом хрипел старый «Урал» с заклеенной изолентой фарой. «Опять волки резали скот в Копачах», — бормотал он в рацию, разминая затекшую ногу. Сын Сашка, приехавший из Киева на выходные, ковырял вилкой тушенку у костра: «Ты тут как последний
Анна, учительница младших классов из киевской хрущевки, просыпается в комнате с обоями в ромашках, где на диване валяется гитара и пахнет подгоревшим кофе. Ее голос звучит чужим баритоном — теперь это тело Максима, 27-летнего безработного музыканта, который в это же время пытается натянуть на себя ее юбку-карандаш в квартире с видом на школу №143. «Ти що, з бджiл у головi?» — орет мать Максима,
Оксана, девушка из карпатского села, каждое утро протирала столики в придорожном кафе «Горянка», разливая гостям вишнёвый компот. За горами виделась ей лишь рутина: борщ в чугунках, треснутая тарелка с узором петриковской росписи, которую хозяйка заставляла мыть по три раза. Однажды, выливая помои за сараем, она нашла в крапиве лягушку с перевязанной лапкой. «Ти ж мене не з’їси?» — усмехнулась
Оксана, в растянутом свитере поверх платья, колупала ножом засохшую краску на раме — окно в сенях все равно не закрывалось. За печкой пищали новорожденные крольчата, а из транзистора на табуретке сипели сводки: «...в районе Дебальцево...». Соседка Маринка, забежавшая одолжить солярки для генератора, жевала подсолнух и сплевывала шелуху в рукав: «Твой Юрко опять провода воровал, у меня полсела без