На похоронах отца Алла впервые встретила старшую сестру Аду, разлучённую с ней в детстве после развода родителей. Ада — успешный модельер, а Алла лишь начинающий, но талантливый художник. Казалось, судьба подарила им шанс восстановить разрушенные связи. Неожиданно Ада предложила сестре работу в своём доме моделей, но при одном условии. Алле нужно было на время стать Адой, заменив её в важных делах. Благодаря их поразительному сходству и смене прически, макияжа, манеры речи и походки, Алла
Артур, бармен с татуировкой якоря на запястье, раздражённо стучит пальцами по квитанции за свет — 5 700 рублей. Антон, в растянутом свитере, перебирает струны гитары, напевая что-то про дождь. Олег, в одних носках, тычет в приставку: «Чё, пацаны, опять зажимаем на макаронах?» Артур швыряет бумагу на стол: «Слушай, тут бабки нужны, а не нытьё. Сдаём хату и валим на крышу. Там и дешевле, и вид лучше». Антон фыркает: «Ты там окна мыть будешь с верёвки?» Через три дня в их квартире уже копошится
Марина, флорист из магазина на Ленинском проспекте, каждое утро закупала тюльпаны у бабушки Нины на рынке возле метро «Профсоюзная». В четверг, когда шел мокрый снег, она уронила пачку розовых бутонов — их подхватил Сергей, инженер с завода «Кристалл», спешивший на автобус в Реутов. «Вырастут еще», — пробормотал он, протягивая цветы. Марина рассмеялась: «Только если их не растопчет менеджер из «Евросети»». Он запомнил ее красные перчатки с оторванным пальцем и принес через два дня чертеж
Игорь, бывший механик с завода в Нижнем Тагиле, каждое утро поднимался по ржавой лестнице маяка в бухте Серая Чайка. В кармане его промасленной куртки лежал старый компас с треснутым стеклом — подарок отца. «Опять северо-западный ветер, — бормотал он, протирая линзы фонаря тряпкой, пахнущей мазутом. — Сегодня шторм будет». Внизу, у причала, Лида, девушка в выцветшем синем плаще, разгружала корзины с камчатским крабом. Её рыжий пёс Шкипер грыз обрывок сети, запутавшейся в якорной цепи. Вечером,
Слава, Антон и Миша снимают трешку в хрущёвке на окраине Москвы. Их соседка снизу, Нина Петровна в растоптанных тапочках, ежедневно стучит шваброй в потолок из-за грохота гитары или гулкого смеха. «Опять ваши танцы! — орет она, высунувшись из-за двери. — У меня сердце прихватило!» Ребята отмахиваются: «Да мы тихо!» — но однажды прорвавшаяся труба заливает её квартиру с клеенчатым диваном и портретом Гагарина на стене. Нина Петровна подаёт в суд, требуя 50 тысяч за испорченный паркет. Парни
В парке на окраине Нижнего Новгорода Лида, студентка-биолог, каждое утро фотографировала почки на яблонях для диплома. 12 апреля, пока настраивала объектив, в кадр влез рюкзак с торчащим зонтом — так она познакомилась с Ильей, курьером, который спешил на автовокзал, но остановился, чтобы поднять рассыпавшиеся из рюкзака батарейки. «Ты местный? — спросила Лида, поправляя сломанную заколку в волосах. — А то я тут второй месяц, а все путаю трамвайные маршруты». Вместо ответа Илья вытащил из
В приморском поселке под Мурманском шестнадцатилетняя Лида Королева каждое утро проверяет лампы в старом маяке, который когда-то обслуживал ее дед. Ржавый ящик с инструментами, запах солярки и треск рации — ее обычный фон. Однажды, разбирая завалы в подсобке, она натыкается на дневник 1942 года с записями капитана Виктора Зыкова: *"19 октября. Шторм не стихает. Немецкая подлодка замечена в районе мыса. Маяк — единственная надежда..."*. Лида замечает, что последние страницы вырваны, а
Лика приезжает в родной городок после десяти лет жизни в Москве, случайно сталкивается с Мариной возле обшарпанного кафе «У Галины». Марина, в растянутом свитере и со стопкой тетрадей под мышкой, смеётся: «Ты всё в этом своём пальто, как с обложки». Лика щурится от низкого солнца: «А ты так и не сменила эти дурацкие кроссовки?» Внутри кафе пахнет подгоревшим кофе, на столе — салфетница с ржавым ободком. Марина ковыряет вилкой холодную картошку: «Серёга болеет, на лекарства треть зарплаты
Андрей Громов, бывший боксер, после травмы глаза перебирается из Москвы в Тверь к тете Любе. Врач в поликлинике на Советской улице, щелкая карандашом по снимку, бурчит: *«Сетчатка, как старый тюль — дырявая. Никаких спаррингов»*. Андрей устраивается грузчиком на стройку у вокзала, спит на кухне в хрущевке, где по утрам пахнет жареным луком и дешевым кофе. На рынке «Рассвет» замечает Лену, учительницу из 23-й школы, которая ругается с сыном-подростком: *«Опять за шпаргалками поймали? Вырастешь
Игорь Петрович, судья из Твери, каждое утро заваривает растворимый кофе в жестяной кружке, пока его жена Марина гладит рубашку с облезлыми пуговицами. «Опять этот склад горел?» — спрашивает она, глядя на документы в потёртой папке. Он кивает, собирая ключи от старой «Лады»: сегодня слушание по делу местного предпринимателя Глушко, чьи магазины странным образом уцелели при пожаре. В коридоре суда охранник Семён, бывший одноклассник, шепчет: «Брось ты это дело, Игорь. Не твоя война». За папкой с
Знаешь, история Никиты Горелова — это как тот случай, когда вроде всё идеально, а потом бац — и жизнь переворачивается. Парень-то молодой, предприимчивый: работа огонь, карьера взлетает, квартира в центре, тачка новенькая… Да ещё Светка рядом — дочь его крестного, почти невеста. Ну красота же! Тесть-начальник души в нём не чает, свадьбу обсуждают — в общем, мечта, а не жизнь. Но вот ведь как бывает — кажется, всё под контролем, а судьба подкидывает сюжетный твист. Появляется Лия… Эх, эта Лия! С
Знаешь, история про Алену — ну та самая, где девчонка в порту работает? Смотри, она же вроде милая, симпатичная, лет восемнадцати от силы. Парни вокруг так и вьются — кто цветы подкинет, кто комплименты строчит. А она — ни в какую! Сидит, ждет «ту самую» любовь, из книжек про принцесс. Ну наивная, что уж… И тут — бац! — появляется он. Иван, помощник капитана. Высокий, загорелый, взгляд такой… хм, будто сквозь тебя смотрит. Ну прям герой из романтичных стишков, честное слово! Алена-то — как
Знаешь, как это бывает? Влюбляешься в школьные годы по уши, клянешься вечной верностью... Мишка мой тогда, когда уезжал в Москву, аж слезами давился — "Я вернусь, честное пираньино!" Ну а столица-то его закрутила, как стиральная машинка носки. Там ведь не то что первую любовь — собственную мать забыть можно! Работа, тусовки, эти вечные "проекты-дедлайны"... Сам не заметил, как стал другим человеком. А сердце-то помнит, ох как помнит. Спустя семь лет судьба подкидывает ему
Знаешь, есть такие люди, о которых снимать кино — только зря время тратить. Ну, типа этих ребят из спецназа — не какие-нибудь там рядовые менты, а настоящие волки в бронежилетах. Там, слышал, отбор жестче, чем в фитнес-клубы миллионеров: если духом не вышел или руки дрожат — даже не нюхай. У них свои заморочки, приколы, братство… Ну, как в старых бандах, только с погонами и разрешением стрелять. Представь: они жмут гири одной левой, разбирают автомат за десять секунд и, кажется, спят в
Вот история, от которой сердце сжимается... Представь: обычная учительница из Москвы, вся в заботах, берет огромный кредит на операцию пожилой маме. А та — бац! — не доживает. И остаётся женщина с долгом, который даже представить страшно. Ну как тут быть? Взяла совет у каких-то сомнительных типов — мол, арендуй аппарат для пирожков, торгуй у метро. Звучит-то просто, да только жизнь как будто ополчилась на неё: то менты прицепятся («Вы тут незаконно!»), то гопники всю выручку сдерут. Каждый день