Пепе Виюэла

Максимо Гарсия, 58 лет, в роговых очках с царапинами на левой линзе, заполняет накладную на гроб из прессованного дуба. Его брат Хулио, 42 года, в мятом пиджаке с пятном от кофе на рукаве, грузит в белый Peugeot Boxer венки из пластиковых хризантем. Их похоронное бюро в Лавапьесе — три комнаты с линолеумом цвета заплесневелого хлеба — теряет клиентов. «Ты снова повысил цены на урны?» — Хулио перебивает телефонный разговор Максимо с вдовой, которая торгуется из-за скидки. В углу офиса гудит
Хуан Моралес, мясник с обрубленным пальцем, каждое утро зачищал кровостоки на полу цеха. Его сестра Кармен, в резиновых сапогах с подтеками желчи, перебрасывала кишки в чан для отходов. Начальник смены, Рамон, ворчал: «К семи тушам не готов даже конвейер – опять штрафы». В раздевалке Мигель, новичок, спорил с ветеринаром Луисом о гное в лимфоузлах коровы №47: «Мне за нее не заплатят, если ты поставишь штамп». 23 октября Хуан нашел в дренажном канале клочок синей куртки – школьника, пропавшего
В маленькой деревне у подножия Пиренеев пропадают две одиннадцатилетние девочки — Анна и Люсия. Их рюкзаки находят возле горного ручья, а рядом валяется сломанный фонарик с потухшими батарейками. Местные расклеивают листовки с фото: Анна в синей куртке, Люсия с косичками. Через пять недель Люсию обнаруживают в заброшенном сарае за церковью — она сидит на полу, обнимая грязного плюшевого медведя. «Она даже не узнала свою куклу...» — рыдает мать, пока врач в клинике Барбастро фиксирует бледную