Серкан Эрджан

В мастерской на окраине Кадыкёй Эмир, 22 года, в заляпанном маслом комбинезоне, ковыряет отверткой в двигателе старого «Тофаша». За окном грохочет трамвай, а его младшая сестра Лейла, притащив сумку с леблеби, тычет в треснувший экран телефона: «Опять Айше из аптеки пишет — говорила, чтоб ты вернул долг за запчасти». Эмир бурчит: «Скажи, что после пятницы», вытирая руки о ветхое полотенце с
Эмир копошится в тесте за прилавком семейной пекарни в квартале Кадыкёй. Ветер с Босфора заносит в окно рыбный запах с рынка, пока он выкладывает симиты на деревянный лоток. "Опять пересолил, — бормочет он, вытирая муку с татуировки на запястье, — отец бы уже ремнем отхлестал". Дверь звякает колокольчиком — входит Лейла в промокшей кожаной куртке, стряхивает дождь с рыжих волос.
Вот как можно переосмыслить этот текст, добавив живости и неформальности: Представьте себе этакую «идеальную» семью из Стамбула — Караманы. Ну знаете, те, про которых все шепчутся на светских раутах, мол, «ах, какая респектабельная фамилия!». Их дочь Зейнеп, вроде бы, и правда живет сказку: шикарный муж Махмет, сынишка Омер — этакий ангелочек с бантиками на фотках в Инстаграме... Да у них же,