Чжан Тяньян

В деревне у подножья гор Циньлин Линь Сяо каждый день месила глину в мастерской с потрескавшимися стенами. Глина засыхала под ногтями, смешиваясь с пылью от старой печи, где обжигали кувшины для рисового вина. По утрам она собирала полынь у ручья, пока бабушка, сидя на корточках у низкого стола, шептала: «Твой дед говорил, земля здесь зрячей становится, если в нее веришь». Чэнь Вэй, младший брат, тайком копал ямы за амбаром, искал «сокровища» — ржавые гвозди и осколки фарфора. Однажды он принес
Ли Вэй, бывший монах из провинции Хэнань, рылся в груде старых коробок на блошином рынке Чэнду. Его пальцы наткнулись на потрескавшийся свиток с печатью династии Мин. «Это не просто бумага», — пробормотал он, разглядывая символы, похожие на сплетение иероглифов и схем микропроцессоров. В соседнем переулке Сяо Линь, девушка в потертой кожаной куртке, торговалась за чашку лапши с уличным продавцом: «Добавь больше перца, или я взломаю твой счетчик калорий». Ее ноутбук, заклеенный стикерами с
Шэнь Ли, богиня войны с потрёпанным плащом из облачной парчи, свалилась в грязную лужу возле деревни Циньшуй. Вместо небесного дворца — покосившаяся хижина, где местный травник Сюй Минъян растирал коренья. «Ты треснула ступеньки у алтаря, когда падала, — бросил он, не отрываясь от ступки. — Ремонтировать будешь сама». Она пыталась призвать молнию, но из ладони выскочила лишь искра, подпалившая соломенную крышу. Пришлось таскать брёвна и торговаться на рынке за гвозди — божество, не знающее цену
Линь Чэн, бывший кузнец из деревни Циньшуй, тащит за собой мешок с обугленными обломками семейного меча. Его пальцы в шрамах от попыток переплавить металл в печи, которую бросил разоренный отец. В трактире у горного перевала Лунцюань он сталкивается с Сяо Мэй – девушкой в потрепанном плаще, растирающей руки над жаровней. "Тыкни монету, покажу, где искать голубой огонь для стали", – бросает она, вытирая нос замёрзшим рукавом. По пути к пещере с горячими источниками Линь чинит ей
Линь Сяо, младший аналитик в пекинском стартапе, потеряла работу после того, как компания свернула проект. Вместо поиска новой должности она купила билет на ночной поезд до деревни в Юньнани, где жила ее тетя. На вокзале, протискиваясь с чемоданом через толпу, она задела мольберт мужчины в запачканной краской куртке. «Извините, я...» — начала Линь, но он перебил, не отрываясь от эскиза: «Здесь все пахнет дизелем и жареным тофу. Лучшее место для набросков». В кармане у нее зазвонил телефон —
Ли Вэй приезжает в родной уезд Цзинбоху после шести лет работы на стройке в Шэньчжэне. Его отец, Чэнь Шоуфу, встречает сына молча, разгребая уголь у печки в доме с потрескавшимися стенами. В комнате на столе — остывшая лапша и фотография матери Ли Вэя, умершей от пневмонии зимой 2008-го. «Ты чай будешь?» — бросает отец, не глядя. Ли Вэй достаёт из рюкзака бутылку байцзю, ставит на полку, где уже стоит три таких же, запылившихся. Ночью он чинит протекающую крышу, срывает старую новогоднюю