Хамза Али Аббаси

Умро копался в старых газетах на балконе своей лахорской квартиры, когда Сима, соседка снизу, прокричала: «Опять мусор в мои герань летит!». Он не ответил — нашел заметку о третьем пропавшем подростке из района Анаркали. В кармане джинсов жужжал телефон: «Слушай, эти дети… У всех на шее следы, как от ожогов», — голос Самира дрожал. Умро спустился в гараж, где между ржавыми мотоциклами висел кинжал с гравировкой «Аллах-Ху». Запах бензина смешивался с ароматом жареных samosa из соседней
Али, худой парень из Кашмира, целыми днями строгал деревянные панели в мастерской отца. Его руки в засохшей краске, запах опилок смешивался с ароматом кардамона из соседней чайной. «Эй, Момин, не гони – это для мечети, не для базара», – бросал он другу, который норовил продать заготовки уличным торговцам. По вечерам они сидели на крыше, слушая крики муэдзина, а Али перебирал старые эскизы с геометрическими узорами – единное наследство деда-каллиграфа. После смерти отца парень перебрался в