Паван Чопра

Арджун, курьер с потёртым скутером, развозит документы между офисами Наримана-Пойнт. В рюкзаке — термос с чаем масала и бутерброды с картофелем, которые мать заворачивает в газету. Вечером забегает в квартиру сестры Лалиты: у неё астма, ингалятор треснул. *«Доктор сказал, новый — 12 тысяч, — кашляет она, вытирая пот со лба. — Или через месяц в больницу»*. Ночью Арджун пробирается в подвал кафе
Никил Наир, следователь из Дели, копается в старых файлах по делу о серийных убийствах в Варанаси. Жертв находили с выжженными на коже санскритскими символами — «асура», «агни», «намах». В тесном кабинете CBI он пялится в фотографию третьей жертвы, потягивая чай из пластикового стакана. Коллега Санджана тычет пальцем в экран: «Ты уверен, что это не его почерк?» Никил морщится: «Слишком чисто. Он
В перегруженном офисе Мумбаи, заваленном картами и сводками разведки, Викрам Рао втирает виски в височную вену. Его помощница Амиша, поправляя сари, залитое потом под жужжащим вентилятором, швыряет на стол папку: «Пограничные патрули нашли три грузовика с керосином. Твои друзья из Дели уже скупают бензин». За окном гудят рикши, смешиваясь с криками уличных торговцев пани-пури. Викрам, не
Притхвирадж, парень из деревни под Гая, каждый день проезжает на стареньком Bajaj Chetak мимо рисовых полей, чтобы добраться до рынка. Там он разгружает мешки с луком, пока местный торговец Сурендра ворчит: «Опять опоздал? Завтра без зарплаты останешься». Вечером у чайной лавки Раджа-бхаи он спорит с друзьями: «Видел, как Викрамадитья новые налоги ввёл? Завтра же корову заберут за долги».
Сону, старшая сестра, целыми днями торчала на кухне, пытаясь угодить придирчивой свекрови Мридуле. «Опять дал не хватило соли? – бурчала та, швыряя тарелку в раковину. – В наше время невесты хотя бы готовить умели». Титу, средняя, вечно опаздывала на работу в рекламное агентство – втискивалась в переполненный автобус, ругаясь с кондуктором из-за мелочи. Дома прятала сигареты под матрас, чтобы
Раджив Шарма, 27 лет, каждое утро пробирается через толкотню рынка Кроуфорд в Мумбаи, чтобы успеть к открытию биржи. Его потёртый кейс с бумагами пахнет карри — вчера сестра Аша положила туда ланч-бокс, не спросив. В зале трейдеров, где вентиляторы гоняют липкий воздух, он шепчет брокеру Викраму: *«Продавай Tata Steel сейчас, иначе к вечеру будем есть рис без овощей»*. Дома, в трёхкомнатной
В Мумбаи, на переполненном рынке Кроуфорд, 28-летний Адитья Шарма торгуется за свежий кориандр. Его засаленный блокнот с рецептами бабушки вываливается из кармана фартука, пока он кричит на хинди: *"50 рупий за кило, иначе уйду к Радже!"* Вечером в его уличной закусочной "Джалпари" местные таксисты уплетают *панипури*, обсуждая провал соседнего ресторана. Адитья прячет выручку
Раджеш, 17 лет, снимает комнату в ветхом доме на окраине Ченнаи. По утрам он развозит молоко на стареньком велосипеде, объезжая лужи после дождя и кричащих продавцов *панипури*. Его соседка Мэри, студентка-медик, часто ворчит через тонкую стену: *"Опять будильник на полчаса раньше ставишь? Я экзамен завалила из-за твоего дребезжания!"* По вечерам Раджеш подрабатывает в прачечной, где