Инна Романова

Артём, слесарь с обветренным лицом, каждое утро пробирался через заросли крапивы к заброшенному цеху замерзшего металлургического комбината. В кармане — бутерброд с колбасой «Докторская», завернутый в газету «Труд». Лида, лаборантка из соседней ветклиники, воровала для бездомных собак остатки корма, пряча банки в рюкзак с оторванным медвежонком. «Слушай, у тебя опять проводка дымится?» — бросила она, заметив сизый дым из окна мастерской. Артём, вытирая руки об промасленные штаны, достал из-под
Максим, 34 года, менеджер в логистической фирме, каждое утро заваривает растворимый кофе в хрущевке на окраине Москвы. Лида, его девушка, работает в детском саду — развешивает рисунки с медведями на веревке в спальне группы. Они встречаются три года, но когда Лида спрашивает: «Ты помнишь Сашу из моей работы? Вчера вышла замуж», Максим молча переключает канал на футбол. Его аргументы: ипотека не выплачена, на работе сокращения, мать болеет. Лида в вязаных носках засыпает на краю дивана, а он до
Света, 12 лет, в заплатанной куртке, каждое утро пробирается через заросли крапивы к остановке в деревне под Новосибирском. Отец, Геннадий, с сизыми от усталости глазами, уже на пилораме — его фланелевая рубаха постоянно пахнет смолой. В доме с покосившимися ставнями треснутое окно заклеено скотчем из-за прошлогодней ссоры с соседом. *«Пап, мама когда вернётся?»* — Света разминает вилкой холодную гречку. *«Скоро. Доедай»,* — бормочет он, завязывая шнурки кирзовых сапог. В углу — коробка с
Игорь Семенов, нотариус с десятилетним стажем, каждый день сидел в своем кабинете на Васильевском острове. Старое здание с треснувшими подоконниками и скрипучим линолеумом пахло пылью и залежалыми документами. За окном — промозглый питерский дождь, внутри — бесконечные очереди из клиентов. Анна Петровна, 78 лет, в платке и потертом пальто, тыкала пальцем в завещание: *«Сынок, ты точно всё правильно оформил? Эта квартира — последнее, что осталось от мужа»*. Игорь перечитывал пункты механически,