Мегха Акаш

Пратика Шарма, дочь владельца лавки со специями в Джодхпуре, каждое утро просыпалась под крики торговцев на базаре. Ее отец, Рамчандра, вечно ворчал, пересчитывая мешки с куркумой, пока она раскладывала паприку на прилавке. Через узкий переулок, заваленный коробками, виднелась ювелирная мастерская семьи Малхотра. Амол, старший сын, ворочал камни для подвесок, украдкой поглядывая, как Пратика спорит с поставщиком кардамона: «Если в прошлый раз зерна были как пыль, сейчас они хотя бы на горошины
Шанкар, парень из захолустного городка Раджпур, чинит старые телевизоры в лавке отца. Его день начинается с перепалки с сестрой Мирой из-за сломанного мотора мотоцикла «Бульдог»: «Опять масло везде! Ты хоть тряпку подстелил?» — кричит она, пока он ковыряется в двигателе, облизывая пальцы от чая с кардамоном. По вечерам Шанкар тайком лазит на крышу склада, где прячет самодельный радиопередатчик из деталей разобранного холодильника. В тетради в клетку записывает частоты, пойманные из эфира:
Аади чинил старый скутер в гараже за чайной лавкой, когда Прия зашла купить масляных сладостей. Ее шаль зацепилась за ржавую дверную ручку. «Опять эти зимы – каждый год одно и то же», – пробормотал он, вытирая руки об засаленную тряпку. Она узнала его по шраму над бровью – тот самый, что он получил, когда в шестнадцать упал с моста, спасая ее сумку из ледяной реки. В кармане у Аади лежало нераспечатанное письмо из Мумбаи: предложение работы от брата, который звал «начать все с нуля». Прия,
Ману, 17 лет, каждое утро мешает чай с кардамоном в крошечной лавке на окраине Мумбаи. Отец, Адитья, прячет в ящике под кассой рецептурную книжку с вырванными страницами — там же лежит билет на поезд в Дели, о котором Ману не знает. «Колледж подождет, сынок, — бормочет Адитья, вытирая пот со лба, — здесь люди без дипломов чай пить не перестанут». Днем Ману замечает на рынке девушку в выцветшем сари — Арчи, которая снимает на пленочный фотоаппарат глиняные горшки у старьевщика. «Ты же тут не
В Мумбаи, среди узких переулков, заваленных коробками с чаем и специями, живет Викрам — парень с татуировкой Шивы на запястье. Его девушка Мира, работающая в аптеке «Лотос», находит в старом ящике медный амулет с выгравированным именем «Равана». «Пахнет серой, как будто его вытащили из костра», — бормочет она, протирая артефакт тряпкой. Ночью Викрам просыпается от голоса, шепчущего: «Тысячи лет меня ждали…» — и видит в зеркале отражение с рогами. На рынке Кроуфорд, где он разгружает мешки с
Раджеш, худощавый парень в выгоревшей рубашке, каждое утро замешивает тесто для самосы в тесной лавке возле вокзала Чхатрапати Шиваджи. Его соседка Прия, с татуировкой кобры на запястье, внезапно появляется у прилавка через шесть лет молчания: «Ты всё ещё не научился резать лук без слёз?» Вечером, пока Раджеш гасит керосиновую лампу, она швыряет на стол потёртый конверт — внутри фото его младшей сестры, привязанной к стулу в полуразрушенном складе у реки Хугли. На следующий день Раджеш крадёт
Кабеш, бывший член банды из Ченная, притворяется смотрителем в обшарпанном студенческом общежитии Мадурая. Его комната завалена пустыми бутылками *тхамби* и старыми газетами с заголовками о нераскрытых убийствах. По утрам он чинит протекающие краны, вечерами играет в карты с местным уборщиком Муту, который ворчит: «Эти студенты опять мусор в лифте оставили — как крысы». Однажды Майя, первокурсница с татуировкой *колама* на запястье, замечает шрам на его спине, когда он тащит сломанный