Гард Эмиль Эльвенес

В Осло, на промозглом рыбном рынке возле порта, 17-летний Эйрик подбирает с земли куклу со сколотым глазом. "Смотри, Лив, она как живая", — бормочет он, вытирая грязный фарфор платком в синих крапинках. Его сестра, закутанная в потертый шерстяной шарф, хмурится: "Выбрось. Помнишь, что папа говорил про вещи с барахолки?" В их квартире над консервной лавкой уже 23 куклы — все с трещинами, в платьях, пахнущих нафталином. По вечерам, когда ветер стучит ставнями, Сигрун из
Эйнар, рыбацкий парень из Осло, каждое утро разгружал ящики с треской на рынке возле Ратушной площади. В кармане у него завалялся потрёпанный фотоальбом с пометками «Кируна, 1987» — его отец перед смертью сунул его в руки, бормоча про «клад под камнем с рунами». Лив, финский архитектор из Хельсинки, приехала восстанавливать старую церковь в Лапландии и случайно нашла в её подвале такую же карту, нарисованную на обороте иконы. «Ты тоже веришь в сказки?» — спросила она Юхани, шведского геолога,