Miranda Nieman

В старом доме на окраине Огайо Клара Митчелл, медсестра с долгами за ипотеку, находит в подвале потёртую куклу с треснувшим фарфоровым лицом. На шее у неё — медная бирка: *«Марта, 1904»*. Клара выкладывает куклу на Craigslist за $300, подпись: *«Продам антиквариат. Недорого. Сама не спрошу — дети пугаются»*. Первым звонит Виктор Рейнольдс, коллекционер из Нового Орлеана. По видеосвязи он щупает трость с серебряным набалдашником, торопливо говорит: *«Не трогайте её волосы. И спички держите
Джейкоб Тёрнер, бывший вор из Чикаго, спит в трейлере на окраине Лаббока, Техас. На столе — пустая бутылка текилы, потёртая Библия с закладкой на Псалме 23 и фотография младшей сестры, умершей от передозировки. Утром его будит шериф Люси Моралес, тыча стволом в ребро: «Опять твои следы на складе Барнса. Ты святым прикидываешься или просто идиот?» Джейкоб молча закатывает рукав, показывает шрам от пули, исчезнувший за ночь. В городе шепчутся, что он ходит по барам, лечит алкоголиков
Лайла, бывшая студентка-физик, подрабатывает курьером в Сиэтле, пока случайно не натыкается на череду пропаж бездомных возле заброшенного дока. Её старый ноутбук, заклеенный стикерами с уравнениями, фиксирует аномальные скачки температуры в тех местах — ровно в 3:14 ночи. «Трещины не в asphaltе, а в воздухе», — бормочет она, разбирая записи под мерцание неоновой вывески забегаловки *Joe’s Diner*. Джейкоб, бармен с татуировкой змеи на шее, передаёт ей конверт с распечатками камер наблюдения: