Дивакар Дхаяни

В Мумбаи, на переулке возле рынка Кроуфорд, 19-летний Риши торопливо перебирает груды старых радиодеталей в лавке дяди Санжива. «Опять опоздаешь на лекции, — ворчит Санжив, поправляя очки, заляпанные маслом. — Сначала допили схему для мистера Капура, иначе клиент передумает». Риши, пряча под столом потрёпанный блокнот с эскизами роботов, бормочет: «Через час закончу… Может, вечером отпустите пораньше? Хочу в порт показать Амине новые чертежи». За окном рикша кричит на пьяного туриста, не
Арджун, студент-архитектор из Мумбаи, находит в старом чемодане отца потёртый дневник с записями о серии смертей в их районе в 1980-х. Вместе с соседкой Мирой, которая работает в аптеке и тайно собирает народные рецепты, он замечает, что в переулке за чайной лавкой *Раджа-ки-Дукаан* стали исчезать бездомные. "Ты точно видел, как тот мужчина в жёлтом тюрбане уводил старика к реке?" — Мира перебирает сушёные листья нима, пока Арджун рисует на салфетке карту с пометками. Ночью они
Знаешь, иногда истории цепляют так, что мурашки по коже. Вот представь: двое пацанов, Бикрам и Бал, им всего по двенадцать — вроде бы возраст, когда самое страшное это контрольная по математике. А тут бах — война 71-го, взрывы вместо уроков, кровь вместо игр. Бангладеш рождается в огне, а они, как перепуганные зверьки, бегут куда глаза глядят. Калькутта их приютила, но город-то сам не сахар — в трущобах выживали, еду с мусорок подбирали. Жесть, да? Но самое дикое — как эта дружба, склеенная