Сатьен Чатурведи

В Мумбаи, на переулке возле рынка Кроуфорд, 19-летний Риши торопливо перебирает груды старых радиодеталей в лавке дяди Санжива. «Опять опоздаешь на лекции, — ворчит Санжив, поправляя очки, заляпанные маслом. — Сначала допили схему для мистера Капура, иначе клиент передумает». Риши, пряча под столом потрёпанный блокнот с эскизами роботов, бормочет: «Через час закончу… Может, вечером отпустите пораньше? Хочу в порт показать Амине новые чертежи». За окном рикша кричит на пьяного туриста, не
Аджай подтягивал рваные шнурки на кроссовках, пока мать выкладывала помидоры на прилавок. «Смотри, чтоб до школы добрал, а не по стройкам шлялся», — бросила она, пересчитывая монеты в жестяной коробке. Он кивнул, но уже знал — после уроков надо помочь Рави разгрузить мешки с цементом у доков. На перекрестке у чайной старик в оранжевом тюрбане сунул ему горячий стаканчик: «Беги, пока полицейские не нагрянули». По дороге Аджай наступил на треснутые солнечные очки — такие же, как у отца до того,